Фанданго
Клуб фантастов Крыма
Гостевая рубка
Еще по теме...

» » Рецензия на рассказ Алексея Панографа «Возвращение» (2019)

Рецензия на рассказ Алексея Панографа «Возвращение» (2019)

  1. Первичная логика произведения (фабула). Сюжетная последовательность или непоследовательность произведения

Герой вернулся в реальность из условно-психологической парареальности, «мига», где пространство-время не считывается как прошлое и будущее. В этом пространстве, или парареальности, герой (или его сознание) жил 3 года. Его наставник, некто Шим, организовал колонию «выдавленных». Пытаясь понять, помнят ли его в прежней реальности, герой осуществляет разведку своего прошлого, в результате чего понимает, что в этот, «старый» мир вернулось также несколько его друзей-колонистов с разным успехом. Один из них, Нел (Лёня), даже не помнит того, что был когда-то в парареальности. Другой – Коча – тот повесился. Сам наставник Шим перешёл в «стеклянное» состояние, и его, по его же признанию, «выдавливают» в иной мир, возможно более высокий, чем тот, где находилась колония. Герой, Алан, остаётся в старой реальности.

К счастью для автора, сюжетная последовательность его произведения достаточно выверенная. По аналогии её можно сравнить с выходом из трипа и назвать так: «установление связей с временно потерянным миром, с памятью прошлых событий, с тем, где я, почему, кем я был и что произошло во время наркотического сеанса».

  1. Психологическая достоверность героев, их поведения и реакций

Повествование идёт от 1-го лица. Мир мы можем наблюдать только через сознание героя. В сознании героя нет шока (или автор умышленно не показывает этого). Герой вроде бы и радуется своему возвращению, но радость эта выглядит мимолётной. За привычной бытовой идентификацией следует попытка понять, помнят ли его здесь? Оказывается, помнят, но в прошлом (реакция Нела: «Сколько же мы не виделись?»).

Выясняется, что колонисты как некие потерянные самосознания на самом деле всегда мечтают о возврате. Колония для них не новый эволюционный шаг, а что-то вроде места отсидки. Там сложно, потому что жизнь проистекает в континууме «миг-жизнь».

Можно только догадываться, как на самом деле люди чувствуют себя в парареальности. Автор не описывает психологических состояний в том мире, кроме ассоциации, найденной Шимом – человек остаётся стоять на одной ступени лестницы, где нет ступенек прошлого и отсутствуют ступеньки будущего. Такое зависание грозит падением. (Кроме Шима. Для него эта ступенька оказалась взлётом.)

Далее, обнаруживается, что возврат героя не так уж приятен. Старый мир получает определение – картонного, где люди – «муляжи в шубах, шапках и дублёнках». Алан удерживает своё сознание здесь с целью найти Кочу.

Прежний мир атакует героя своим информационно-психологическим давлением. Алану здесь кажется, что его выдавливает обратно. Выбежав на улицу и найдя своих, герой читает письмо Шима и успокаивается. Полученное объяснение удовлетворяет Алана. Всё. Пасьянс сложился. Герой не демонстрирует никаких сильных реакций, он не катарсирует, он кажется потерянным.

С моей точки зрения, в показе как раз-таки этой потерянности автор недотянул своё произведение. Разрыв шаблона мог быть более хлёстким. Но автор очень мало работает с детализацией событий. Все его сценки лишены сцепок с иллюзорностью, ассоциативностью. Сознание Алана «плывёт» как-то невыразительно, безэмоционально, условно. Нет «вкусных наваждений», так бы я сказал.

  1. Терминология и антуражность

Антуражность в рассказе узнаваема, но прописана условно: некий дом, некая улица, некий город, некое «сейчас». Герой живёт как бы на лету. Реальный мир для него мимолётен, не требует запоминания, место действия – моё Я в штриховом окружении. И если вначале бросались в глаза душ, яичница, дневник друга, иностранные монетки, потом детали вообще ушли со сцены. Запомнились только Библия и детский раскидайчик Кочи.

Термины: колония, выдавленное, ломки как беседы, «интервал времени длиной в ноль» – вполне уместны, хотя и не раскрыты в должном объёме. Но возможно, это лично моё отношение, ведь герой пытается проанализировать свою реальность на уровне парадигмы пространство-время. Интересный вопрос к автору: а проделывал ли герой такой анализ, находясь в колонии? Если да, то что он вынес из эмоционального состояния? Эмоциональность героя очень обыденная, а это жаль.

  1. Определение фантэлементов. Поиск целевого фантэлемента

Доминирующий фантэлемент – психологическая парареальность (сознание человека способно разрывать связь с привычным миром и уводить в мир некой новой психоделии, новой экзистенции, где существует только длительность одного момента). По-видимому, в мире этой новой экзистенции невозможно получить опыт, ибо он не собирается. Для опыта должно существовать прошлое. Автор не делает на этом акцента, но так следует, что опыта в мире-колонии нет. Автор пишет о том,  что герои в нём разделялись по интересам. Каким интересам? Не сказано. Как происходили их «ломки», о чём они говорили? Но этот опыт до читателя не донесён. Назван, но не донесён. Вероятно, его невозможно донести. Тогда откуда герой помнит о секциях по интересам?

Таким образом, идею можно сформулировать примерно так: реальность этого мира способна выдавливать человека и его психику в миры некой изоляции, возвращение из которой несёт нам непредсказуемые последствия.

  1. Советы автору

Прочитайте книгу Джона Лилли «Центр циклона».

Если акценты в этой рецензии расставлены правильно, вернитесь к тексту, попробуйте ещё раз переместиться в сознание героя. Вы ничего не хотели бы в него привнести? Вы сочувствуете герою? Вы спасаете его или губите, оставляя в прежнем мире? Может быть, путь Шима (путь шамана) – более верный выбор?

Комментарии:

Оставить комментарий
вверх