- Первичная логика произведения (фабула). Сюжетная последовательность или непоследовательность произведения
Дело происходит в Скачляндии. Фокальный герой рассказа – некто Ситко. Всё происходящее передаётся через его восприятие и ощущения.
Группа зачистки подбирается к селу Козодоевка, где бойцам-скачкам поручено извести затаившихся бошкалей. Командир группы Арко ведёт команду по какой-то болотистой местности. У всех, кроме оружия и рюкзаков, наличествует особое устройство – скачкометр. По нему определяют время, сколько нужно «продержаться». На крик «Воздух» группа падает наземь. Слышится стрельба. (Очевидно, таки с воздуха, иначе говоря с самолёта или беспилотника. А с пулемётами такие есть?) Группа так же стремительно встаёт и бежит к ближайшему лесу. Из 24 одного недосчитались. Ситко получает команду забрать рюкзак у то ли раненого, а то ли убитого Бентилы, определяет, что тот убит, забирает рюкзак, автомат и нож из голенища. Нож знатный. Ситко хочет оставить его себе: сирийская сталь, кровосток… Красота!
Вскоре группа добирается до Козодоевки. Арко распределяет дома между бойцами. Ситко должен идти в тройке со Стелей и Ботомом к дому, который ближе всех к реке расположился. При нападении обязательно скакать. Ситко изучает дома в бинокль. В одном окне отдёрнута занавеска, и там на стене герой разбирает какие-то ритмичные колебания-тени. Напарник по тройке Стеля бьёт Ситко прикладом под ребро, мол, зазевался тут, а командир даёт отмашку скакать на захват дома у реки. Ботом обезвреживает собаку, загнав ей ядовитую стрелку под ухо, делает разнарядку, кто с какой стороны заходить будет. Ботом – к резному крыльцу, Стеля с другой стороны на случай второго выхода к реке. Ситко смотрит на скачкометр, вычисляет время: 2 минуты 20 секунд. Вдруг раздаётся крик петуха, как его обзывает герой, бошкальского наймита. Наступает время Ч. Ситко бросается к окну, пробивает стекло, отдёргивает занавеску и лицезрит жирного бошкаля, изображающего скачку. Тот раскачивает рукой с двумя скачкометрами на запястье, а сам то ли спит на столе, то ли пьян.
Всаживает в него полрожка, кричит Ботому и Стеле, чтобы врывались в дом и добивали остальных. Оглядывается и видит, что из чердачного окна крайней хаты кто-то кроет из автомата команду зачистки. Ситко короткими перебежками скачет до домика-пряника вдоль забора, дальше к тому самому окну с приотдёрнутой занавеской. Заглядывает, а там один из команды, Герин, пытается изнасиловать златовласую девицу. Девица встречается взглядом с Ситко, в её глазах мольба. Герин также видит Ситко и говорит ему, чтобы он скакал в другую хату, мол, «я тут сам управлюсь». Ситко будто заворожённый, он даже не скачет, в землю врос. Герин ругается, требует, чтобы Ситко уходил. Вместо того Ситко набрасывается на Герина, бьёт его между глаз, в мясистый нос. Герин в бригаде числится силачом. Завязывается потасовка, Герин с полуспущенными портками ударяет Ситко об пол, да так, что тот чуть сознание не теряет. Ситко выхватывает нож Бентилы и по самую рукоять всаживает Герину под ребро. Постепенно доходит до героя, что, мол, совершил он предательство: своего на тот свет отправил. Поднимает глаза, видит движущуюся тень на стене, ту самую, и тут наблюдает он хитроумное бошкальское изобретение: скачкометр, подвешенный к минутной стрелке на часах… Выходит, вот как бошкали спецслужбу Скачляндии дурят: сигнал от скачкометра поступает, да только он липовый.
Златовласая девица с кровати смотрит на Ситко, и он от этого взгляда опять как занемел. Такая красота перед ним. А про свой скачкометр даже совсем забыл. Наконец, когда девица свои руки, стянутые ремнём, ему показывает, Ситко вытаскивает нож из Герина и режет ремень. Потом они вместе тело Герина в погреб спроваживают, кровищу затирают. И тут как бы помутнение кадра или стоп-кадр. Эпизод закончен.
Следующий эпизод. Ситко в больничной палате, а рядом с ним его златовласка скачет. Выясняется, что потерял он обе ноги. Историю потерянных ног рассказывает ему зашедший доктор, которого Ситко сначала за бошкаля принимает. Девушку зовут Марчелка. Она скачет за двоих, то есть вырабатывает положенную Скачляндии норму энергии; в условиях дефицита ресурсов скачки на скачкометре – хороший источник пополнения энергии. Оказывается, в Козодоевке отряд затаившихся бошкалей вскоре получил поддержку с воздуха, одним словом, положили там всю бригаду, Ситко один остался, и его Марчелка 20 вёрст протащила раненого до больницы. Ситко уже одной ногой в могиле стоял, но вот пришлось ему ноги ампутировать.
Выясняется, что в стране в своё время произошёл переворот. Прежний правитель Бошка смотался за кордон, а к власти пришёл Скачков. И вот для его режима скачкометры заграница стала поставлять. Скачкометры и пускатели – они-то и превратились в символы новой жизни в послевоенной Скачляндии, символизируя тех, кто когда-то впервые стал скакать на площади, когда замерзали на баррикадах и кто-то первый крикнул: «Ребята, скакать надо! Только бошкаль не скачет. Бей бошкалей!»
И снова стоп-кадр. Ситко уже дедушка. Смотрит в окно в прихатный двор и радуется несказанному счастью: теперь скакать в Скачляндии начинают с детства: не только во время Ч, как раньше, а постоянно, хоть где, хоть на уроках, хоть за обедом. Этим детишкам уже не требуется пульсар-пускатель вшивать, всё перешло на генетический уровень. Ситко горюет, что Марчелка его златовласая до вот такой радости не дожила. Сынко ихний Торян с нехорошей компанией когда-то связался, а был он складом в отца Марчелки, которого вместе с матерью до Ситко зачистили. И вот она, Марчелка, всю жизнь скрипя зубами норму на скачкометре двойную брала. Вспоминает Ситко историю про одного калеку безногого, который скакать на руках научился. Хотя кто-то поговаривал, будто подменили его на съёмках. Тогда-то всем инакомыслящим языки стали укорачивать, а их детям пульсары-пускатели вживлять. Если ты не поскачешь в положенное время, тебя изнутри разрядами электрическими шибать начнёт.
И вот Торян с Дубошитом начали эксперимент, как от пускателей избавиться. Дубошит имплант сам себе вырезал, да заражение крови получил. Вскоре накрыли ребят спецслужбы и Торяна-сынка забрали. Марчелка с тех пор стала тройную норму скакать. Дубошита в расход пустили.
Через несколько лет вернулся Торян успокоившийся, женился, и родился Морик, отрада сердца. Целый день скачет, да и деду безногому обещает к культям пружины приторочить, чтоб скакал, как все. Такая вышла история. Финал. Но мы ещё поскачем!
- Психологическая достоверность
Думаю, что этот пункт оценки произведения выполняется. Вообще, удивительно, как автор запустил в сознание своего героя сомнамбулизм, этакую подорванность или механистическую одержимость, слепоубеждённость в правильности всего происходящего. Невольная параллель у меня возникла с героями рассказа братьев Стругацких «Парень из преисподней» и повести «Обитаемый остров» (тем же Гаем Гаалом, которого перевоспитывал Максим Каммерер). Сомнамбулизм как наваждение и замороченность мозга от неугодных раздражителей, нетипичных, не прописанных своим узким представлением, обуженным до уровня рефлексов. Вся группа зачистки так и работает, на уроне рефлексов. Стрелять во врагов твоей идеи – это тоже на уровне рефлексов. Обманываешь страну, имитируешь скачку – получи полрожка из магазина. Вот такая политическая вера, её тебе преподали товарищи. Они так делают, и ты делай. Все скачут, и ты скачи. Не будешь этого делать, значит, ты болен и должен пойти на самосуд, а то и попросить товарищей пристрелить тебя. Это не преувеличение, это всё заложено в сомнамбулической вере стада и стаи. Таков и Ситко. И хотя скачизм у него в целом зашкаливает, он в какой-то момент просыпается от болезни и в этот самый момент убивает своего товарища-насильника. Убивает, как животное, которое само могло тебя убить в порыве злобы. Пробуждения хватило ненадолго, ровно до потери ног и способности скакать. Но скачизм остался в голове, и, вращаясь в этой голове, он нашёл там самооправдание, он утвердился, а с годами стал ещё оправданней. Единожды поколебленная вера не раскрыла сознание, а укоренилась, стала искать уроки в прошлом из политических событий, из действий тех, кто окружал тебя, кто даже стал потом твоей семьёй. Вот только сын разочаровал поначалу. Сын, наследовавший бошкализм, а потом поправленный системой, перезомбированный ею. Вот такая психологическая грусть и вот такая психологическая правда показана в рассказе. Эта правда передана автором ничуть не чрезмерно, как считают мои сотоварищи по жюри. У Стругацких в «Обитаемом острове» не было чрезмерности. Общество выработало свои ценности, используя физиологический грунт влияния на определённый центр мозга. Этот центр стал выдавать модели поведения, модели самооправдания и оправдания всей системы. Вот логика тех, кто заказал эксперимент. То же самое с логикой тех, кто применил в рассказе скачкометры и пускатели. Не хочешь добровольно скакать и давать народу энергию – получи разряд тока, давай двигай мышцами, чтоб тебя не парализовало. Для первого поколения было время Ч, для второго пускатели, а для третьего уже ничего искусственного не потребовалось, никаких имплантов, всё перешло в генетику, в центр руководства уже не только рефлексами, а сознанием.
- Терминология и антуражность
Термины в рассказе раскрыты, их функционал раскрыт если не на 100 %, то достаточно, чтобы сообразить, с чем имеют дело герои и мы с вами. Скачкометр – дистанционный энергонакопитель и передатчик, пускатель – имплант-электроразрядник. Население с помощью этих приспособ прекрасно контролируется. Запросто отлавливаются инакомыслящие, то бишь нескачущие. Зачистка нужна тем, кто обманывает систему. Среди обманщиков – большинство бошкалей. Бошкалей нужно или изолировать, или ликвидировать.
Антуражность ясна как божий день – всеми узнаваемое село с лесками и болотцами на местности, с домиками-пряниками, изгородями, ажурными занавесками, крылечками и тому подобным. Детали декораций отмечаются, действие не повисает в воздухе. Мир достаточно материален и ощутим, ничего не притянуто за уши. Постановочную задачу автор выполняет хорошо.
- 4. Основные фантэлементы. Поиск целевого фантэлемента
Все фантэлементы прописаны. По смыслу это сюжетные и идейные фантэлементы. Заменить их аналогами из реальной жизни нельзя: рассказ рассыплется. Понадобится другая мотивация героев, видоизменённая легенда политической истории. Однако в таком виде, как он есть сейчас, рассказ фантастичен. Подоплёка социального эксперимента правящей верхушки очевидна. Эксперимент, несмотря на некоторые сбои, удаётся. Общество сначала принудительно, а потом добровольно зомбируется. Перед нами жёсткая социально-психологическая фантастика, или антиутопия. Как я говорил, у неё есть литературные аналоги, но это не делает её вторичной.
Относительно целевого фантэлемента. Он есть. Его формулировка прозвучит примерно так: любая искусственная управленческая технология, работающая с мозгом, опирающаяся на систему контроля и жёсткого подавления, достигает цели; общество возможно переформатировать.
- Художественная ценность
Рассказ психологически сильный. Художественно ёмкий, цельный, эмоционально прописанный. Рассказ с очень мощным терапевтическим эффектом. Автор нас предупреждает о потере психологического иммунитета, когда реальное зло выставляется абсолютным добром, при этом мимикрирует настолько, что уже не поддаётся выявлению, стирает границы реальности. Не меньше опасности таится в эффекте социального подражания быть как все, иметь то, что имеют другие, и быть готовым идти ради этого на любую прививку, при этом с узколобостью баранов верить в своё стадное счастье сегодня, завтра и всегда.
- Советы автору
Единственный момент нелогичности: на мой взгляд, Ситко не мог настолько амнезироваться в момент, когда на Козодоевку прилетела помощь от бошкалей, и забыть то, как его ранило при обстреле. Он должен был впасть чуть ли не в кому. Так ли это? Нужно вернуть ему частичные воспоминания после событий в доме Марчелки.
