Фанданго
Клуб фантастов Крыма
Гостевая рубка
Вернуться к категории Еще по теме...

» » Фантаврия, или Грустная история крымской фантастики… с явными намѐками на светлое будущее. Часть 1

Фантаврия, или Грустная история крымской фантастики… с явными намѐками на светлое будущее. Часть 1

Настоящий текст написанный Олегом Азарьевым вошел в возрожденный сборник "Фантавры" (выпуск которого намечен на октябрь этого года)

  1. Кандидаты в основатели

 Немало лет крымская фантастика отсчет свой вела от Александра Грина. Во многом это справедливо. Александр Степанович не был коренным крымчанином, то есть человеком, родившимся на полуострове. По состоянию здоровья он обосновался на полуострове в последние годы жизни. И все же Крым, где влюбленный в этот особенный мир, полный легенд и бурной многотысячелетней истории, Александр Гриневский (настоящая фамилия Грина) и прежде был нередким гостем, пропитал его произведения насквозь. И во многих романах, повестях и рассказах Грина, в его вымышленных городах, гаванях, улицах и переулках исследователи, по вполне опознаваемым приметам, узнают гавани, улицы и переулки Севастополя, Ялты, Евпатории, Керчи, Феодосии.

Тем не менее трудно утверждать, во всяком случае мне (пусть меня поправят), что, дескать, крымская фантастика вышла из морской куртки гриновского капитана Грея, как русская литература — из шинели гоголевского Акакия Акакиевича. Уж очень своеобразным писателем был Грин — ни на кого не похожим и подражанию не поддающимся. В советское время, во многом несправедливое к творцам (а когда и где оно было совершенно справедливым?), Грин был нежеланным (для сталинских идеологов), а после смерти в 1932 году не одно десятилетие и вовсе опальным автором, да и ныне остается все еще малоисследованным и далеко не полностью опубликованным.

Впрочем, сам Грин фантастом себя не считал. Например, когда один знакомый литератор похвалил его роман «Блистающий мир» как фантастический, Александр Степанович раздраженно возразил, что роман вовсе не фантастический, а символический.

Фантастика современных крымских авторов мало похожа на гриновскую прозу. Во многом она равняется на общий поток, то бишь по-нынешнему, нерусскому, — на мейнстрим мировой фантастики, благо сейчас можно прочесть множество переводных романов как американской (в подавляющем большинстве), так и европейской (тощий ручеёк) фантастики.

Впрочем, нельзя сказать, что произведения крымчан слепо копируют западные или российские образцы. Талантливые авторы ищут свою тему, свой путь. И порой эта тема включает в себя и сам полуостров — его прошлое и настоящее, а также его вероятное и даже совершенно невероятное будущее.

Вдобавок из крымских литераторов, как выяснилось, не Грин первый отдал дань этому жанру. Собирая материал для этого эссе, я обнаружил, что первым крымским литератором, который нередко обращался к фантастике, был известный крымско-татарский журналист, писатель, издатель и просветитель Исмаил Гаспринский, который писал и печатался как на крымско-татарском, так и на русском языке. Он — автор мусульмано-европейской утопии, романа «Страна Рахат мусульман» и его продолжения, опубликованного (хоть и незаконченного) романа «Сто лет спустя. 2000 год», а также историко-фантастической новеллы «Горе Востока».

Однако не уверен, что и его, талантливого, разностороннего и многожанрового автора, можно считать родоначальником фантастики Крыма. Разве что в той же мере, как Михаила Булгакова — родоначальником советской фэнтези.

Кроме Александра Грина и Исмаила Гаспринского, можно назвать еще одно известное имя. В двадцатые годы XX века в Крыму жил, работал милиционером, болел туберкулезом и создавал свои первые фантастические рассказы еще один Александр — Александр Беляев. Впрочем, его пребывание в солнечной Ялте было весьма непродолжительным и оставило след не столько в истории крымской литературы, сколько в произведениях и биографии самого писателя.

Мне могут напомнить и еще одно имя, которое за последние десятилетия стало много популярнее, нежели было в советскую эпоху. Это Максимилиан Волошин. Но при всем том, какое положение занимает и какое значение имеет Волошин в крымской, русской и мировой литературе, он — философ, романтик, мистик. Но фантаст — лишь в предельно малых величинах.

Есть еще один претендент. Мало кому известный сейчас, но достаточно популярный в 40-50-е годы Вадим Охотников, советский изобретатель и писатель-фантаст ближнего, как принято говорить, прицела. Он, подобно Грину, поселился в Крыму по нездоровью — в 1952 году и, кстати, похоронен в Старом Крыму рядом с Грином. Писать он начал поздно и ничего эпохального не создал, в отличие от своих изобретений, которыми пользуются до сих пор. Повести и рассказы его печатались в журналах «Вокруг света», «Знание-сила», «Техника молодежи», выходили отдельными книгами, в том числе в «Крымиздате» («Первые дерзания», 1959 г.).

Но и он не подходит в основатели. Слишком велик разрыв между ним (Охотников умер в 1964 году) и поколением крымских фантастов конца 70-х, — не только временной, но и идеологический, потому что все они (то есть все мы), в большей или меньшей степени, высыпались-таки из карманов братьев Стругацких и Ивана Ефремова, а не из кармана их литературного антагониста Александра Казанцева.

Тут меня так и подмывает перефразировать одну цитату, в советское время набившую школьникам оскомину — про «Колокол» Герцена, который разбудил… и так далее. Потому как очень уж напрашивается аналогия: «Туманность Андромеды» Ефремова пробудила братьев Стругацких, а от них уж — пошло-поехало.

А вот еще один обитатель Старого Крыма, писатель-фантаст Юрий Котляр. В начале 1960-х годов публикуются его первые произведения в жанре научной фантастики и приключений. Его рассказы и повести в те годы частенько выходили в журналах и альманахах «Искатель», «Мир приключений», «На суше и на море», «Уральский следопыт», в сборниках фантастики. Впрочем, опубликовал он всего с десяток произведений и с 1970 года практически не печатался. Хотя недавно в музей Старого Крыма был передан его портфель с рукописями. Подозреваю, что там лежат и неизданные вещи.

При этом Котляр был адептом так называемой «фантастики ближнего прицела» (то есть примыкал к тупиковой группе фантастических соцреалистов А. Казанцева) и, что хуже всего, кляузником. Так, в 1964 году, в компании с двумя неудавшимися фантастами — А. Колпаковым и Г. Чижевским, он накатал натуральный донос (совершенно в духе недавно ушедшей сталинской эпохи) в ЦК комсомола (поясню нынешнему поколению: комсомол — это школа советского коммунизма, а точнее, школах компартийных чиновников без чести и совести), в котором с идеологической точки зрения критиковались фантастические книги издательства «Молодая гвардия», в первую очередь — произведения братьев Стругацких, Ариадны Громовой, Еремея Парнова и других талантливых писателей-фантастов и критиков.

Кстати, с братьями Стругацкими Котляр зацепился, что говорится, не на жизнь, а насмерть, и не раз критиковал их произведения — с идеологической точки зрения. Впрочем, Аркадий Стругацкий в долгу не оставался и в издательских внутренних рецензиях крушил произведения Котляра в пух и прах, не давая ходу его книгам. Так у Котляра ни одной собственной книги и не вышло. В известной степени с подачи А. Стругацкого.

Любопытно, что Юрий Котляр умер и похоронен в Старом Крыму совсем недавно — в 2008 году. Но лично я до 2015 года ничего о нем, как крымском фантасте, не слышал. А почитав то, что с трудом смог найти в Интернете, сделал вывод, что писатель он был неплохой, во всяком случае, вовсе не бездарный, хоть и основательно зашоренный советской идеологией.

Нет! И Котляр не тянет на основоположника. Тем более что в Крыму он с собратьями по жанру, да и просто по перу, похоже, совсем не общался.

Назад Вперед

Комментарии:

Оставить комментарий
вверх