Атанас Славов, писатель-фантаст (г. София, Болгария)
Прочитал книгу и получил настоящее удовольствие. Несмотря на продвижение идеи, ранее встречавшейся у Уэллса и в "Темпограде" Гуревича, она проработана по-новому и в оригинальном контексте. Особенно понравился антиапокалипсический пафос, который очень актуален в наших странах (Восточной Европы) и особенно в странах бывшего СССР. Потому что многие воспринимают изменения в мире как конец света. А реальные социально-политические тенденции подтверждают то же. Так что это произведение является значимым контрапунктом этого умонастроения, захватившего массовые умы и, к сожалению, большинство фантастов.
Конечно, есть некоторые замечания. Смущает некоторая тежяловесность фраз и нарушения логики некоторых продложений, но это, по-моему, от желания втиснуть побольше смысла в меньшем объёме текста. Можно дискутировать над именами героев, которые ставят вопрос (не давая ответы) о преемственности выдуманного фантастического мира с земным...
Но самое главное: герои создают атмосферу импозантности ефремовских личностей, что для меня особо важно.
Виталий Карацупа, библиограф, владелец сайта "Архив фантастики" (г. Бердянск, Украина)
Прятки со временем и их ангельское предназначение
Я совсем не ожидал от автора «Девяти сфер пробуждения» – книги очень эмоциональной, живописной, написанной столь ярким слогом, сколь и непонятной для читателя, привыкшего к штампованной бесхитростной литературе, – нового романа, сюжетно напомнившего мне яркие образцы англо-американской и французской научной фантастики; не ожидал от автора и столь глубоко продуманной идеи, которая, в общем-то, отнюдь не нова в фантастике. Начало было положено ещё Гербертом Уэллсом. Его рассказу «Новейший ускоритель» более ста лет, но к теме замедленного времени ещё не раз возвращались писатели во всём мире. Отечественный писатель может вспомнить и рассказ 1960-х годов киевского фантаста Игоря Росоховатского «Встреча в пустыне», в котором найденные учёными гигантские статуи оказались живыми существами с очень медленным по отношению к человеку темпом времени.
Но Валерий Гаевский, опубликовав в 2013 году роман «Ангелы времени», смог предложить читателю не только довольно масштабное полотно, но и свежий взгляд на развитие этой идеи. В его книге изобретение нейрозамедлителя (именно так автор назвал уэллсовский «новейший ускоритель») спасло огромный мир от хаоса и уничтожения. Сюжет книги, её идейный смысл я не намерен рассказывать и восторгаться тем или иным сюжетным открытием автора. Хочу остановиться на нескольких моментах, которые мне показались довольно занимательными.
В любой бочке мёда, как нам известно ещё с детства, всегда есть ложка дёгтя. Такой ложкой – а вернее, и к счастью, всего лишь маленькой каплей – есть эпилог романа, в котором Валерий Гаевский почему-то решил поиграть на схожести имён личных между событиями, главными героями романа и лицами, живущими на Земле в недалёком будущем. К примеру, упоминание о премьере фильма марсианского кинорежиссёра под названием «Ангелы времени». Зачем? Для чего? Неужели на Марсе будет явление под названием кинематограф? И это в сегодняшний век развития компьютерной техники и её ещё не развитых возможностей… Эта пара предложений в эпилоге, который во многом дополняет и синхронизирует действие всей книги, выбивается из сюжетного ритма и выступает лишним пятнышком. Той самой капелькой дёгтя в ярко-жёлтой «бочке мёда».
Ну вот – и поругал автора.
Ай да я! Ай да сукин сын! Возомнил в себе большого критика! А ведь я не лукавлю. Я специально искал несуразности в романе, литературные штампы, следил за ритмом повествования. Но… Вот только на самой последней странице, в том злосчастном эпилоге, я, наконец, дождался. Закончились мои поиски.
Закончился и роман.
И что уж греха таить – прекрасный роман. Читаемый быстро и с неослабевающим интересом. Гаевский смог диффузировать нейрозамедлитель, который в 50 000 раз (!) замедляет обычное время для индивидуума, не только с ментальностью маленького человека, но и с огромными космическими объектами. И главное – автору веришь. А вдруг так и будет?..
А вдруг когда-то и наше Солнце подведёт черту человеческой цивилизации. Вдруг не найдётся выхода, лучшие умы планеты не смогут найти решения для спасения человечества, кроме спасательных космических кораблей-ковчегов к другим неизведанным мирам. Но есть ли эти миры? Долетят ли к ним звездолёты? Ой ли!
Учёные планеты около Догорающей Звезды нашли самый неожиданный выход. И… самый эффективный. Схематика книги как раз и подводит читателя к осознанию этого метода, продиктованного не только разумом мыслящего существа, но и всем многолетним ходом новейшей истории цивилизации Догорающей Звезды после обнародования «приговора» Звёздного Архитектора.
Книга Валерия Гаевского условно разделена на несколько сюжетных параллелей, чьё движение от страницы к странице местами переплетается или расходится, но неизменно стремится к центральной идее романа. Мы переносимся то в подземный город Второй Луны Пёстрой Мары, то в прекрасный домашний мир-коттедж на Снежной Ладе, попутно участвуем в противоборстве добра и зла с оружием наперевес, отдавая долг честности и порядочности некоторых героев романа.
Странное это чувство – сопереживание. То, что происходит далеко (невообразимо далеко) и не с тобой, кажется тебе близким и щемящим душу. От трагедий болит сознание, от побед – расцветает гордость и жажда деятельности. Но более всего в книге сопереживаешь людям ума и интеллекта, стремящихся спасти себя и свой народ. Именно они – главные положительные герои «Ангелов времени», их действия и поступки – и уж тем более изобретения – удивляют и заставляют помечтать.
И уж насколько странными и неожиданными выглядят личные имена в романе. Почувствуйте вкус: Дамиан Гомер, Сулла Мануситха, Лобсанг Пуритрам, Гильгамеш, Каспар Дереш, Одиссей-Киклоп, Гулливер-Черепок, Рыжий Гаргантюа, Альберт Карузо, Цезарь Шантеклер. Иногда совсем неожиданные сочетания, правда?
Некоторые нам знакомы, часть где-то слышали, иные и вовсе неизвестны. Откройте справочники и, даже не читая роман, в некоторой мере будете иметь представление о характере действующих лиц. Мне кажется, автор намеренно дал своим героям такие громкие по земным меркам имена. Но не для того, чтобы блеснуть собственной эрудицией и повергнуть читателя в историческо-культурный лабиринт, а чтобы подчеркнуть, выделить ярким мазком, суть персонажа, чтобы в книге каждый персоналий контрастировал с остальными, не перемешивался и не растворялся в обилии действующих лиц.
И последнее. Валерий Гаевский на протяжении всего действия романа намеренно уходит от точных ответов, касающихся времени и места действия. Из действий героев понятно, что они – гуманоиды. Люди. Их быт и поведение, общественная и политическая структура подобны земной. Не вызывает сомнений и то, что перед нами некое будущее, в котором есть и освоенный космос, и технологически развитое общество. Да и тамошний образ мыслей, мотивы поступков и принятых решений понятен нам – людям двадцатого и двадцать первого века. Очень быстро теряется ощущение присутствия в выдуманном, непривычном мире. Читателя-то, по большому счёту, это особенно не интересует, он не обращает на это никакого внимания. Да и не обратил бы до самого финала. Но автор романа в эпилоге всё же решил расставить точки над «i», что придало фантастическому произведению некую толику реальности происходящего.
Хорошо это? По моему мнению, да. Указание точной даты и местоположения мира Догорающей Звезды – необходимый штрих в канве событий и намёк на то, что люди когда-то увидят далёких потомков героев романа, почувствуют действие нейрозамедлителя и осознают истинное его предназначение.
Всё вышесказанное – это своеобразные реперные точки для будущего читателя и моё личное желание подстегнуть его к внимательному прочтению выделяющегося из большого однообразного потока романа.
Всех благ и творческих находок автору и интереса читателям его романа.
Юлиана Орлова, писатель, редактор журнала "Фанданго" (Севастополь)
Об имени Бога, о слогах его и звуках
Зрительный образ, что ассоциируется с этим романом, – миллион тропических бабочек, взмахами крыльев окрашивающих мир в миллиард цветов.
Звуковой образ – фортепианно-синтезаторные перезвоны в быстром темпе, сопровождаемые то этническими инструментами, то эмбиентом и иногда – высоким пульсом электрогитар.
Осязательный образ – неотшлифованный мрамор.
Обонятельный образ – чередование сандала и морозного воздуха.
Вкусовой образ – красное вино, мёд, кориандр.
Ментальный образ – антинаучная теория Шипова, выгравированная на изумрудных скрижалях.
Роман-парадокс, в котором проигрывают и религия, и наука. Роман об ангелах и о времени. Об ангелах, чьи голоса слышны особым образом «предготовленному» сознанию, – и об ангелах, которыми становятся люди, потерявшие всё люди, за чертой потерь обретшие веру. О времени – неумолимом метрономе, обратном отсчёте до конца света; об отсутствии времени, в котором слышны голоса ангелов.
Автор признавался, что пытался написать форматное произведение. Из любопытства ли, из духа противоречия ли. Попытка провалилась. Придётся миру смириться с тем, что Валерий Гаевский в стиле формата работать не способен.
Зато авторский стиль вполне узнаваем. Особое симфоническое построение фраз с пиком напряжения на восьми девятых длительности и убыванием напряжения к концу по экспоненциальному графику. Характерные интеллектуально-эмоциональные изыски-рассуждения, изыски – риторические вопросы. Характерный гуманизм, любовь и пестование своих героев, мягкая деликатность в моментах жестоких и непринуждённая откровенность в моментах чувственных.
Относительно новым (относительно потому, что автор и ранее не избегал ни одной темы) стали чёткие, я бы сказала, классически чёткие, боевые сцены. В них тоже чувствуется своеобразие, главным образом из-за явной нехватки крови, запаха горящей плоти и выпущенных внутренностей. Увы, читатель! квота «ужастиков» не выдержана! Боевые сцены выписаны не иначе как с позиции человека, прочно «подсевшего» на нейроквант: выписаны гуманистически (представьте, такое, оказывается, возможно!), деликатно и сочувственно. И при этом образно и стильно – до последнего нерва стильно – в акцентах на красоте боевого искусства и самоотверженности героев.
Истинное удовольствие доставляет сцена театрализованного разгрома второй верфи Мизраха. Впрочем, текст ещё не раз удивит юмором, неожиданными поворотами и яркими красками.
Кстати о красках. Описываемые планетные и космические пейзажи настолько фееричны, что заставляют воображение работать в режиме аврала. Иногда кажется, что семи цветов радуги недостаточно, чтобы представить все эти картины. Совершенно ошеломителен мир вечного дня – Снежная Лада, с её «витражным» небом и фантастическими ледяными пещерами. Трудно было бы придумать лучшей декорации для заключительной сцены. Но о финале – ближе к финалу.
Вид планет из космоса – сущая приманка для кинематографиста или художника. Каким зрелищем встаёт перед глазами, например, штормовая поверхность Громоподобной Наковальни, необъятным светилом громоздящаяся в чёрном небе её спутников!
Вообще, в этой солнечной системе есть миры на любой вкус – от утопической сотворённой добрыми руками Поющей Нимфы до экстремальных болот Гнилого Яблока, населённых «новыми» дикарями.
Да, об экстриме! Ведь весь роман – по сути, об экстриме! Как экстремал выживает, лишь доверяясь интуиции и равновесию, а ещё – вере в себя и в окружающую его стихию, так и человечество Нектарной выживает, поверив стихии – космосу и нейроквантовому полю – и себе – в лице мечтателей-безумцев.
Творчество Валерия Гаевского всегда окрыляло, указывая путь тем, кто мечтает следовать за чайкой по имени Джонатан Ливингстон. Творчество Валерия Гаевского – Библия для бесстрашных сердец, верящим головокружительному слалому жизни. Да, выходящая за рамки и религии, и науки Библия и учебное пособие для астронавигаторов, для идущих по линиям крови и огня, для эквилибристов-даосов, для избранных, для зодчих…
Автор узнаваем в мотиве ниспровержения и обновления религии искажённой, фанатичной, несвободной. И главным является именно обновление – не уничтожение. Обновление как возврат к древним знаниям, как путь домой.
Домой – и одновременно вперёд. Миры Вселенной развиваются по спирали. На первом её витке каждая из пяти рас уходила к звёздам, пережив социальную катастрофу. На втором витке – достигнув мира в своей системе, цивилизация – смесь пяти рас – овладевает искусством движения своей родной звезды. И при этом всё же отправляет «посольство» к другим светилам, отправляет свой пятеричный луч в виде ковчегов; луч, несущий самые разные цвета, выработанные человечеством: светлые и тёмные, но главное – выращенные, развивающиеся и способные дополнить и развить иные миры. А ещё на этом втором витке отправляются в путь не только беглецы, как это было раньше, но и искатели вольного космоса, выбравшие эту дорогу не от безысходности, а по чистому внутреннему зову. Несущие с собой знание о возможности счастливого исхода, эти искатели становятся самым чистым и ярким лучом из всех, что были когда-либо.
Мне пришла в голову параллель между нейроквантом и торсионным полем, неоднократно поруганным ортодоксальной наукой. История человечества (сейчас я имею в виду человечество Земли, хотя, может быть, мы не одиноки в своих ошибках) вообще провоцирует на вывод, что внимательнее всего следует прислушаться к тому, кто подвергается гонениям.
Сам автор с предложенной параллелью не согласен. Обсуждение этого вопроса продолжится в кулуарах (подмигивающий смайлик), правда, с неизбежным преимуществом творца, обладающего правом на последнее слово. Пока что я приведу свои аргументы.
Оба поля распространяются на всю Вселенную. Оба предполагают возможность влияния сознания на материю и выступают связующим звеном между сознанием человечества и некой творящей сверхсилой. Оба предполагают возможность передвижения со сверхсветовыми скоростями.
Интересен мотив исцеления под воздействием нейрокванта – будто человек возвращается в идеальный мир, с нетронутыми информационными матрицами, и его сознание приходит в первоначальное качество, каким он было некогда «спроектировано». Может быть, кстати, и исцеление от агрессии происходит по этой же причине…
Мне приходится часто заключать слова в кавычки, потому что многие образы, неизвестные нашему языку, возможно передать только в переносном смысле.
Сгорание человека после инъекции в самом нейроквантовом поле, может быть, объясняется переходом его как материального объекта на слишком высокий вибрационный уровень, может быть, уровень, на котором не существует материальных объектов вообще. Это ведь не обычный огонь – обычный при действии замедлителя кажется неподвижным.
Маленький экскурс в науку, и да простят меня, любителя фантастики, достопочтенные учёные мужи.
Академик РАН М.М. Лаврентьев проводил следующие опыты. Он направлял телескоп на звезду и помещал под окуляр бактерии. Они «оживлялись» (свету радовались, что ли?). Академик закрывал объектив светонепроницаемым экраном. Бактерии всё равно «радовались». Потом академик направлял телескоп в ту точку, где, по расчётам, реально должна была находиться эта звезда (ведь там, откуда к нам пришёл свет, её нет уже). И снова – та же реакция бактерий. Значит, они чувствовали воздействие чего-то, что дошло до Земли от звезды мгновенно.
Теорию торсионного поля не критиковал, наверное, только ленивый. Она была опровергнута экспериментально. Но вот описание одного случая, касающегося исследования паранормальных способностей.
В Стэнфордском исследовательском институте тестировали способности целительницы Ольги Уоррелл. Выяснилось, что она могла вызывать искры в камере Вильсона. Один из исследователей предложил ей сделать это на расстоянии. Она уехала домой, за 700 миль от Стэнфорда, – и даже на таком расстоянии по её мысленной команде искры появлялись. Тогда исследователи пригласили быть свидетелями своих коллег-скептиков. Связь с Ольгой Уоррелл держали по телефону. К сожалению, в присутствии этих скептиков у неё ничего не получилось. Когда они вышли из лаборатории, Ольга снова смогла воздействовать на камеру Вильсона.
Получается, что двое, не верящие в заявленный исход опыта, да ещё и находящиеся к объекту на 700 миль ближе, чем субъект-экстрасенс, своими мыслями повлияли на результат. Любопытно: оставшись убеждёнными в своём материалистическом взгляде на мир, они на самом деле подтвердили непосредственное влияние разума на окружающее.
…Но пора бы вернуться от физики к лирике.
Непривычным для читателя, выращенного форматом, будет отсутствие кульминационной Большой Драки и вообще нивелирование кульминации. Развязка есть – это беседа в Камлающем зале. Кульминацией должен бы быть открытый совет, но он как раз и не описывается, о его результатах мы узнаём косвенно. Пожалуй, это и лучший выход для окончания романа: более неожиданным и приятным сюрпризом становится известие о наличии синхронизаторов у всего человечества, тем самым более торжественно звучит развязка.
Система персонажей очень и очень разветвлённая, создаётся впечатление, будто на вас движется огромная пёстрая толпа. От этого выигрывает реалистичность: совершенно логично, что мир спасают объединённые усилия многих талантливых людей. Проигрывает... нет, не главный герой (образы вообще всех героев выписаны так ярко, что невозможно ни одного из них представить проигравшим), а привычное ожидание наличия центровой фигуры. Ну не затмил Дамиан Гомер собой всех остальных, не стал одним избранным супергероем. Роман получился не харизматическим, а социальным. Это, конечно, при том, что каждый из действующих лиц харизматичен до кончиков ногтей, - но чем больше героев, тем больше делится психическая энергия автора между ними, тем меньшая доля достаётся каждому. Спорить о качественной оценке этого факта бессмысленно, такова была задумка и требование стиля.
Рассуждения об уродстве в контексте теократии наводят на мысль о параллели с повестью «Бабочки и нетопыри». Правда, в ней этот мотив – просто отвлечённая философия Гладоумка («просто» – по критерию возможных моральных оценок), оправдывающего уродство. Здесь нет выраженного противостояния конструктивных и деструктивных сил. В «Ангелах времени» – есть. Поэтому и определение «урод» звучит как вердикт. Два лагеря разводятся окончательно: если Гладоумок так и не решил, кто уроды: «мы» или «они», – то Калиаббат был совершенно категоричен.
А теперь всё-таки к красоте.
Красоты в романе много, потрясающе много. Одно гениальное открытие следует за другим, одно экстатическое состояние сменяет другое. По нарастающей. В результате получается восходящая прямая чудес, конечной точкой которой является перемещение звёздной системы. Нет перепада эмоций и фактора неожиданности. Высказываю субъективное мнение: мне как читателю хотелось быть шокированной в финале.
Впрочем, я несправедлива: фактор неожиданности всё-таки есть. Правда, шокирует не главное чудо романа, конечная точка прямой – а слова «открыл дверь и ушёл». Вот тут забываешь, что надо дышать, вот, где клад зарыт! Вот она, неслучайность миссии.
…На Снежной Ладе всё началось, на Снежной Ладе и заканчивается. Экстремал, проделывающий смертельно опасные трюки, становится символом человечества, поверившего интуиции. Чтобы выполнить головокружительный трюк, нужно особое состояние сознания… И время останавливается на вираже, как в нейрокванте…
С камня Чёрной расы всё началось, человеком Белой расы заканчивается. Черты всех пяти рас перемешались в людях Нектарной, разыгравших свои конфликты и победы…
Взглядом с Земли пространство романа расширяется: мы вдруг осознаём, что действие и в самом деле происходило у далёкой звезды, вдруг начинаем видеть истинный общий план.
Миры Валерия Гаевского переплетаются, как лучи снежинок. Чем красивее снежинка, тем созидательнее несомая водой информация. Эпилог вызывает ассоциации с «Полётами над Караби»: ключом становится Крым, конечно, - и одновременно будоражащее и баюкающее (да, так бывает) ощущение взаимопричастности миров.
Космическая спираль развивается дальше. Лучи разных цветов продолжают путешествие по Вселенной. Мы так и не узнали, встретились ли система Нектарной и ковчеги спасения, – но, может быть, и это, и смысл послания Гильгамеша мы узнаем в обещанной Другой истории?
Сергей Стряпухин, писатель (Крым)
Мне бы хотелось выразить свои эмоции и чувства после прочитанного, без сомнения, бестселлера.
Во-первых, эта книга «живая». Я имею в виду что, читая, к примеру, Брэдбери, я чувствовал присутствие воображения и фантазии. При чтении «Ангелов времени» мне казалось, что все события, описанные в книге, автор пережил сам. Словно он путешествовал по Вселенной Нектарной звезды и видел всё происходящее в ней собственными глазами. Описание мест до мельчайших деталей, космические сражения, в которых описаны чуть ли не все действия каждого корабля, принимавшего в них участие. Всё это стоит у меня перед глазами до сих пор, и я вижу всё это с поразительной чёткостью. Едва ли сюжет какой-нибудь ещё книги жанра фантастики оказывал на меня подобное влияние или впечатление. Почему-то мне бы хотелось отдать автору роль Звёздного Архитектора. Роль человека, перевернувшего взгляды целой Вселенной и заставившего её думать, работать, жить ради одной общей цели. Хоть, разумеется, надеюсь, не под страхом перед Великим Приговором.
Дальше. Книга написана в удивительной манере, благодаря которой автор сумел охватить сразу все основные события, происходившие в нескольких местах чуть ли не одновременно. И удалось это, должен признать, блестяще. Читать было легко и непринуждённо хотя я думал, что будет довольно сложно отслеживать события, разворачивающиеся в шести основных сюжетных линиях, и это только в первой части. Я ошибался и очень рад этому. Книга получилась действительно интересной и захватывающей. Подобное я встречал в книге писателя Иара Эльтерруса, который описывал таинственный орден Аарн. Однако, в отличие от «Ангелов…», в его книге я довольно быстро потерялся.
Персонажи. Я не мог не заметить, что имена некоторых героев книги уже встречались мне. Дамиан Гомер, Моисей, Цезарь Шантеклер, Приам Пересвет, Голиаф Сааведра, Капитан Одиссей-Киклоп... Автор дал новую жизнь этим именам, благодаря чему таких персонажей можно легко запомнить. Герои остались в моём воображении благодаря удивительному сочетанию имён. Я даже предположил, что автор является фанатом сериала «CSI: Место преступления. Маями». Актёра, игравшего роль руководителя отдела криминалистики, зовут Дэвид Карузо. Полагаю, все небезызвестные исторические и литературные имена, использованные в романе, внесли свою лепту в простоту восприятия сюжета.
В каждой книге, в каждом сюжете должна присутствовать любовь. Без неё вся история кажется серой и холодной. У каждого из героев получилось найти свою любовь и сохранить её, даже несмотря на Великий Приговор – ситуацию, в которой, казалось бы, она уже не имеет значения. У каждого, кто решал проблему угрозы романной Вселенной, была та, кто помогала достичь эту цель. У Дамиана это Гелеспа, у Дария Скилура – Терциния. Даже молодой царевич Каспар Дереш, безнадёжно влюблённый в супругу бывшего пирата, на пороге гибели встретил свою истинную любовь, в образе Делии Мануситхи. Должен сказать, что именно эта пара особенно выделяется на общем фоне. Они словно созданы друг для друга. Автор сумел обратить на это внимание и просто превосходно создал и показал великую историю, которая была частью разных сюжетных линий, но тем самым превратилась в свою собственную. Некая отдельная сюжетная линия любви.
Но если историю любви автор подчеркнул как нельзя лучше, то я заметил практически полное отсутствие трагизма. В одну из наших встреч Валерий говорил, что своих героев убивать нельзя. Без смерти, мне кажется, тоже обойтись сложно. Он погубил лишь главных злодеев, а из положительных персонажей умер только отец Каспара Дереша, да и то, вероятно, для того, чтоб его молодой наследник занял в конце концов место на троне и стал частью мира, победившего врага. Впрочем, отсутствие смерти в книгах – это, наверное, хорошо. Смерти хватает в реальной жизни, а книги должны давать надежду на лучшее будущее, а не подчёркивать трагизм настоящего. Надеюсь, что когда-нибудь мне также удастся оставить в живых своих персонажей и дать людям луч света.
И последнее. Я бы хотел узнать полную подробную историю древних рас. Узнать об их рождении, формировании. Об их войнах, вере, любви. Об их крахе и попытках избежать этого. Наконец, хотелось бы узнать о жизни Вселенной Нектарной звезды задолго до тезиса о Великом Приговоре. О жизни под руководством настоящих правителей Королевского Двора, а не глупого неудачника Лобсанга Пуритрама. О жизни каждой из планет, систем или звёзд этого невероятного мира. Ведь автор создал по-настоящему интересную Вселенную, побывал там и написал об этом. Хотелось бы узнать, что ещё он видел.
Книга действительно мне очень понравилась тем, что она настоящая, живая, с душой, которую автор вложил в каждую её страницу. С нетерпением жду новых приключений автора.